Совсем скоро Пасха предстанет нам во всем своем великолепии, а летописи наших дней — социальные сети — будут полны красочных фотографий расписных яиц, пышных куличей, роскошных блюд и праздничных убранств. Мы же решили заглянуть в те времена празднования Пасхи, что описывали знаменитые русские писатели.
Феликс Волховский (1846—1914)
Революционер-народник, поэт и журналист, Волховский, несмотря на свою идеологию, не смог позабыть ярчайших воспоминаний о праздновании Пасхи. Он даже записал эти воспоминания, подробные и необычайно аппетитные.
«Во всю внешнюю стену столовой протянулся пасхальный стол в добрых полтора аршина ширины и более сажени длины. Он накрыт белоснежной скатертью, а на нем… Боже мой, чего только на нем не было!.. По самой середине, стоймя, прислоненный к стене (вот, как ставят картины) помещался «пляцек» — четырехугольное сдобное печенье в руку толщиною, около аршина длины и соответствующей ширины. На нем при помощи нарезанного продолговатыми стружками белого миндаля была очень искусно изображена фигурная корзинка, а из нее, в виде правильного полукруга, простирались изюмные, миндальные, мармеладные и иные, восхитительные в своей съедобности, цветы. К пляцку справа и слева теснились, словно нежные и стройные одалиски к своему султану, с полдюжины «баб» разного сорта и консистенции (еще несколько имелось в резерве — в кладовой!). Верхи их были покрыты белою или розовою сахарною глазурью с инкрустациями из вареных в сахаре фруктов и изящнейшими разводами из разноцветного сахарного «мака».
…Разве есть возможность все заменить описанием?! Нет, лучше уж я просто поставлю точку и проведу черту».
«Отрывки одной человеческой жизни», 1911 г.
Клавдия Лукашевич (1859—1937)
Детская писательница, педагог, начала давать уроки и выпускать рукописный журнал, будучи еще гимназисткой. Писала исключительно для детей — наверное, потому что ее собственные детские годы были яркими и счастливыми. И ее автобиографическая повесть «Мое милое детство» кажется едва ли не сказочной, но вместе с тем очень честной.
«Яички просто загляденье! Красные, желтые, зеленые, пестрые — без рисунков и с рисунками. Вот с сердцем и пламенем, с якорем, с голубками, с цветами и с затейливыми рисунками. Они всегда лежат в круглой корзиночке на сене. Все дедушка красил сам. И сам их дарит. Я выбираю с крестным ходом. По яичку видно, будто идет масса людей, несут крест, образа и даже хоругви. Так же, как я видела в церкви в свою первую заутреню. И мне ужасно нравится это яичко. Я собираюсь беречь его долго-долго».
«Мое милое детство», 1917 г.
Для катания яиц мастерили специальные деревянные лоточки с бортиками. Выигрывал тот, чье яйцо укатывалось дальше остальных.
Владимир Набоков (1899—1977)
Писатель, поэт, переводчик, литературовед и энтомолог-самоучка, сердцем, умом и слухом которого владели три языка: русский, английский и французский. Рассказ «Пасхальный дождь» был написан на русском и напечатан в берлинском еженедельнике «Русское эхо» 12 апреля 1925 года, как раз на Пасху.
«Когда-то на Невском проспекте оборванцы продавали особого рода щипцы. Этими щипцами было так удобно захватить и вынуть яйцо из горячей темно-синей или оранжевой жидкости. Но были также и деревянные ложки; легко и плотно постукивали о толстое стекло стаканов, в которых пряно дымилась краска. Яйца потом сохли по кучкам — красные с красными, зеленые с зелеными. И еще иначе расцвечивали их: туго обертывали в тряпочки, подложив бумажку декалькомани, похожую на образцы обоев. И после варки, когда лакей приносил обратно из кухни громадную кастрюлю, так занятно было распутывать нитки, вынимать рябые, мраморные яйца из влажных, теплых тряпок; от них шел нежный пар, детский запашок».
«Пасхальный дождь», 1924 г.
Яйца красили в отваре луковой шелухи или тополиных почек, в шафране или завернутыми в цветной лоскуток ткани.
Иван Шмелев (1873—1950)
Шмелев хорошо знал: ничто не послужит истории, во всех ее проявлениях, лучше, чем рассказы о том, как проводили свои будни и праздники большие и маленькие семьи. В повести «Лето Господне» главный герой, маленький мальчик, описывает Пасху, а вернее, предпасхальные хлопоты, какими они выглядели для дореволюционной купеческой семьи.
«У Воронина на погребице мнут в широкой кадушке творог. Толстый Воронин и пекаря, засучив руки, тычут красными кулаками в творог, сыплют в него изюму и сахарку и проворно вминают в пасочницы. Дают попробовать мне на пальце: ну, как? Кисло, но я из вежливости хвалю. У нас в столовой толкут миндаль, по всему дому слышно. Я помогаю тереть творог на решетке. Золотистые червячки падают на блюдо, — совсем живые! Протирают все, в пять решет; пасох нам надо много. Для нас — самая настоящая, пахнет Пасхой. Потом — для гостей, парадная, еще «маленькая» пасха, две людям, и еще — бедным родственникам. Для народа, человек на двести, делает Воронин под присмотром Василь-Василича, и плотники помогают делать. Печет Воронин и куличи народу».
«Лето Господне», 1944 г.
Крашенки — однотонные разноцветные яйца — служили для разговения и игр в «покатушки» и «битки».
Александр Куприн (1870—1938)
Став писателем по воле случая, преуспел в этом деле настолько, что оказался одним из самых читаемых авторов в мире. Несмотря на нелегкую судьбу, писал очень светлые тексты. «Пасхальные колокола», где с особой любовью описано настроение главного христианского праздника, — тому пример.
«Как невыразимо вкусен душистый чай (лянсин императорский!) с шафранным куличом и с пасхой, в которой каких только нет приправ: и марципан, и коринка, и изюм, и ваниль, и фисташки. Но ешь и пьешь наспех. Неотразимо зовет улица, полная света, движения, грохота, веселых криков и колокольного звона. Скорее, скорее!
На улице сухо, но волнующе, по-весеннему, пахнет камнем тротуаров и мостовой, и как звонко разносятся острые детские крики! Высоко в воздухе над головами толпы плавают и упруго дергаются разноцветные воздушные шары на невидимых нитках».
«Пасхальные колокола», 1928 г.
Домашние куличи имеют цилиндрическую форму, напоминающую церковный артос — освященный на Пасхальной седьмице квасной хлеб.
